Радуга — дочь солнца - Виктор Александрович Белугин

уверен, что будет сын?

— А то как же. Меня ты знаешь, Тоньку тоже видел — упругая баба.

— Я уверен, Федор, у тебя будет двойня, мальчик и девочка. Когда они подрастут, войны уже не будет. Ты можешь представить себе — войны не будет. Никогда! Уж кто-нибудь постарается, чтобы было именно так. И на свете живут двое твоих детей.

— Нет, Алеша, на двоих я не рассчитываю. На первый случай и одного хватит. Я думаю, парень крепкий будет.

6

Алексей не знал, что это за чувство, чем оно вызвано и как его можно объяснить, но оно никогда не обманывало его. Он пробовал в нем разобраться, и никогда это ему не удавалось, и наверняка он знал только то, что когда вот так, как сейчас, каждая жилка в нем и каждая клетка становятся на боевой взвод, — это значит, враг где-то рядом.

Ничего не изменилось, только еще немного раздвинулся горизонт, и тучи поднялись повыше, и он сам все так же смотрел вперед и на компас и берёг глаза от ветра.

Но он уже знал — сейчас начнется. И по-настоящему обрадовался, что не обманулся и на этот раз, когда услышал слова боцмана:

— Лево руля, командир. А теперь гляди прямо по курсу.

Алексей взял бинокль и увидел на горизонте вдавленный в воду темно-серый силуэт, похожий на небольшой гористый остров. Не глядя, он передвинул ручки машинного телеграфа на «самый полный».

— Федор!

Они обнялись и несколько секунд, прижавшись друг к другу и касаясь мокрыми головами, смотрели вперед в одном направлении — туда, от чего уже нельзя было оторвать глаз.

— Прощай, Федор, все было как нужно, и я рад, что сейчас мы вместе.

— Само собой, в одиночку мы ничего не стоим.

— Давай к аппаратам!

Теперь уже отчетливо были видны очертания палубных надстроек, башен и труб, и, подняв бинокль, Алексей увидел еще на грот-мачте узкий вымпел и флаг со свастикой. Нет, это не тигр. Скорее всего, он смахивает на громадную серую крысу. Ну что же, поиграем в кошки-мышки. В коробке оставались две сигареты, он взял одну, и в это время первая серия разрывов преградила катеру путь. Нехорошо! Быстро заметили. Ничего не скажешь, сигнальщики там не дремлют. Приготовились. Значит, караван где-то совсем близко.

Он бросил катер в сторону, круто переложив рули, и после второго залпа снова рванулся вперед. На этот раз снаряды легли за кормой, и очень близко. Катер сильно тряхнуло, сзади что-то сорвалось и с грохотом покатилось по палубе.

Алексей нагнулся к переговорной трубе:

— В машине! Эй, в машине! Самый полный! Каиров! Ты слышишь, чертов Лис? Выходим на последний парад! Срывай ограничители!

Уже хорошо был виден массивный, как бетонная стена, борт, и Алексей, оставив руки на штурвале, перенесся туда, где комендоры приникли к орудиям. Руки лежали на штурвале, и этого было достаточно. Ему нужно спутать правила игры. Один шанс из ста возможных — это не много.

— Стоп машина!

Катер потерял ход, и опять впереди в один миг вырос густой лес из диковинных водяных деревьев. Проходит секунда, а катер стоит и беспомощно покачивается. Прекрасная мишень!

— Полный вперед!

Ага, снова легли за кормой. Отлично. Хорошая игра кошки-мышки.

Он почувствовал, что стоять стало неудобно, левая сторона палубы то и дело проваливается вниз.

— Боцман, посмотри, что у меня.

— В плечо попало, командир.

— Заткни чем-нибудь, теперь уже недолго.

Да, не вовремя. Очень не вовремя. Левая рука уже не слушалась, а правая еще не знала и понадеялась. Водяной смерч поднялся над катером, и уже ничего нельзя было сделать. Стало темно. Вокруг трещало и рушилось. Катер сбрасывал с себя все лишнее, чтобы выбраться наружу.

Стены водяного туннеля сомкнулись над головой, вода проникала в легкие и куда-то еще глубже, но Алексей слышал глухой рев моторов и ждал.

Туннель оказался не очень длинным, и он не успел захлебнуться. «Игра продолжается», — сказал он себе.

— Боцман!

— Есть!

— Слушайте все! Если от катера останутся щепки, пойдем верхом на винте, а этого гада утопим.

Он хорошо знает, как пойдут его торпеды. Их две, и они скоро пойдут. Но не сейчас. Он не может пустить их сейчас. Он выбросит их в упор, и одну обязательно под срез трубы, туда, где пороховой погреб. Иначе игра проиграна. А он очень не хочет проигрывать.

— Боцман, лупи по корме, там у них автоматические пушки.

Сначала ему показалось, что катер разламывается на куски, но в глазах прояснилось, и он увидел, как катер рвется вперед из последних сил и пенные борозды уже бегут выше бортов. Он чуть-чуть шевельнул штурвал, радуясь, что катер безукоризненно послушен и форштевень встал строго перпендикулярно борту. Вот она, серая бетонная стена. Игра кончается. Хватит хитрить. Выходим на финишную прямую.

— Аппараты, товсь!

Эй, боги! Где вы там! Боги! Я буду молиться вам всем и на том и на этом свете. Дайте еще полминуты! Эй, боги, еще двадцать секунд! Дайте еще десять секунд! Еще…

— Аппараты, залп!

Он не помнил, как управлялась со штурвалом его правая рука. Он вообще ничего не помнил. Он даже сомневался, был ли взрыв. Он не мог с уверенностью сказать, что был. Очнулся он не от взрыва. Когда он оглянулся, то увидел, что между морем и небом высится огненный столб и что-то черное летает над головой и шлепается в воду. Это было очень красиво, на это стоило посмотреть, и, как видно, его правая рука передвинула ручки машинного телеграфа, потому что катер перестал дрожать. Катер шел малым ходом, и онемевшее тело не воспринимало вибрации.

7

— Боцман, где мы?

Ответа не было.

Он заставлял себя повернуться, делал это медленно, и все-таки было очень больно. Пришлось замереть на несколько секунд, чтобы пропали горячие круги перед глазами, и тогда он увидел, что боцман висит на остатках пулеметной турели и одна рука у него спрятана за спину. Сначала ему показалось, что у боцмана вовсе нет руки, но рука была и даже двигалась. Тут опять красные круги стали жечь ему глаза, и он крепко зажмурился и приказал своему телу слушаться. Оно послушалось. На этот раз ему бросились в глаза странные разноцветные ноги боцмана, и он стал глядеть на них, потом только на ту, по которой стекала широкая красная полоса.

— Федор! — позвал Алексей.

Боцман молчал.

Алексей попробовал нагнуться к переговорной трубе. Локоть у него сорвался, и он ударился ртом о медный раструб.

— В машине! Приказываю оставить боевой пост и оказать боцману помощь.

Его одолевал тяжелый сон, и было так